Том 3. Рассказы 1972-1974 годов - Страница 165

165

Но тут случилось нечто, что и назвать-то… как-то… не поймешь, как и назвать: шутка? Но уж больно тупая. Соня!..

В то время, как Брюхатый говорил: «А сам думаю: эх…», вошла в комнату преподобная Сонечка… с пистолетом в руках: наставила на всех и говорит:

– Руки вверх! Я – из обэхээса!

Да так спокойно, уверенно, так СТРАШНО это сказала, что за столом обмерли. Все застыли, кто как сидел… И тут Соня расхохоталась! Вот уж она посмеялась, дура, – до слез прямо досмеялась. Смеялась и показывала… открывалку, которая была похожа на пистолет – вылитый пистолет!

За столом не знали: то ли сердиться на эту дуру, то ли уж махнуть рукой… Но признались, что перепугались насмерть.

– Сонька!.. – с укором сказал Брюхатый, – у меня же сердце, дура ты такая, дура… Ведь так – парализует, и все. И будешь: одна половинка жить будет, а другая рядом лежать, по соседству.

– А у меня – холод: вот отсюда вот пошел, от затылка, – признался Лысый, – и по спине, по спине – куда-то в копчик уперся: чувствую – примерз к стулу! Ну, надо же так додуматься! Ну, Соня!..

Отходили от испуга; даже уж с некоторым весельем продолжали рассказывать, кто что почувствовал и подумал, когда Соня наставила «пистолет».

– А я думаю: пока тут счас всех будут обыскивать да личности проверять, я незаметно успею сунуть одну бутылку в штанину, – поделился своими мыслями Простой человек. – Глянь, у меня штаны-то: туда полприлавка влезет. Пока, думаю, будем ехать в воронке – там же темно! – я ее из горлышка: Мы бы ее с боксером вот раздавили бы.

– Нет, тут уж не до бутылочки было бы, – признался Курносый. – У меня в глазах темно сделалось. Вот понимаю же: все же на месте, никуда же никто не успел… А – никого не вижу! Туда смотрю (в зрительный зал) – никого не вижу, сюда смотрю – никого!.. Одну Соню с этой открывалкой вижу и все. Ну, Соня: Ну, шуточки у тебя!..

– А я думаю так: прикинусь счас невменяемым!.. – поделился мыслями и Чернявый. – С ума сошел. Сошел с ума – тронулся!.. А таких не судят.

– Так тебе и поверили! – сказал Простой человек, разливая коньяк по рюмкам.

– Это – как держать себя.

– Да как ни держи!.. Пару раз промежду глаз…

– А я, – сказал Аристарх, – я вот что подумал, – и все замолкли, и смотрели на Аристарха: интересно было, что он подумал. – Я подумал – все: и Соня, и моя жена, обе – оттуда… из обэхээса.

– Ну!.. – изумилась Вера Сергеевна. – Девять лет живем, а он…

Все засмеялись такой, в самом деле, нелепости. Заговорили все сразу:

– Аристарх, ты уж…

– А что? А что?.. А знаете, случай был…

– Да ну, случай!.. Случаи в кино бывают, в театре:

– Нет, Аристарх, в самом деле?

– Клянусь! Ну, думай, это мне – пятнадцать лет!..

– Да нам бы всем!.. Мы же ее «убивать» ходили! Нам бы за одну эту комедию…

– Едем во Владивосток! – громко объявил Простой человек. – Присели!.. Присели! Помолчали перед дальней дорожкой…

Все замолчали.

В это время позвонили в дверь.

– Это соседка ко мне – за выкройками, – сказала Вера Сергеевна. И пошла открывать.

Открыла дверь: И попятилась назад.

Вошли трое, показали книжечки.

– Милиция, – сказал один. – Просьба всем оставаться на местах и предъявить документы.

Один из трех, в милицейской форме (двое были в штатском), прошел несколько в коридор и увидел покрышки.

– Вот они! – сказал он. – Даже не спрятали.

За столом сидели тихо, неподвижно.

Только Простой человек, повернувшись к зрительному залу, негромко, с искренним интересом спросил:

– А кто же тогда, граждане?.. А? Кто капнул-то?

До третьих петухов

Сказка про Ивана-дурака, как он ходил за тридевять земель набираться ума-разума

Как-то в одной библиотеке, вечером, часов этак в шесть, заспорили персонажи русской классической литературы. Ещё когда библиотекарша была на месте, они с интересом посматривали на неё со своих полок – ждали. Библиотекарша напоследок поговорила с кем-то по телефону… Говорила она странно, персонажи слушали и не понимали. Удивлялись.

– Да нет, – говорила библиотекарша, – я думаю, это пшено. Он же козёл… Пойдём лучше потопчемся. А? Нет, ну он же козёл. Мы потопчемся, так? Потом пойдём к Владику… Я знаю, что он баран, но у него «Грюндик» – посидим… Тюлень тоже придёт, потом этот будет… филин-то… Да я знаю, что они все козлы, но надо же как-то расстрелять время! Ну, ну… слушаю…

– Ничего не понимаю, – тихо сказал некто в цилиндре – не то Онегин, не то Чацкий – своему соседу, тяжёлому помещику, похоже, Обломову.

Обломов улыбнулся:

– В зоопарк собираются.

– Почему все козлы-то?

– Ну… видно, ирония. Хорошенькая. А?

Господин в цилиндре поморщился:

– Вульгаритэ.

– Вам всё француженок подавай, – с неодобрением сказал Обломов. – А мне глянется. С ножками – это они неплохо придумали. А?

– Очень уж… того… – встрял в разговор господин пришибленного вида, явно чеховский персонаж. – Очень уж коротко. Зачем так?

Обломов тихо засмеялся:

– А чего ты смотришь туда? Ты возьми да не смотри.

– Да мне что, в сущности? – смутился чеховский персонаж. – Пожалуйста. Почему только с ног начали?

– Что? – не понял Обломов.

– Возрождаться-то.

– А откуда же возрождаются? – спросил довольный Обломов. – С ног, братец, и начинают.

– Вы не меняетесь, – со скрытым презрением заметил Пришибленный.

Обломов опять тихо засмеялся.

– Том! Том! Слушай сюда! – кричала в трубку библиотекарша. – Слушай сюда! Он же козёл! У кого машина? У него? Нет, серьёзно? – Библиотекарша надолго умолкла – слушала. – А каких наук? – спросила она тихо. – Да? Тогда я сама козёл…

165