Том 3. Рассказы 1972-1974 годов - Страница 115

115

– Почему же я – гражданин? – спросил следователь, отсмеявшись.

– А как?

– Обыкновенно – товарищ.

Проводник понял наконец, в чем дело, и чуть не захлебнулся в восторге от своей догадливости. Даже вскочил.

– Рано!.. Рано гражданином-то. Это потом, чудак!..

Поезд в это время подошел к какой-то большой станции. Кого-то встречали, провожали, кто-то уезжал грустный, а кто-то улыбался и похохатывал… Жизнь, нормальная, крикливая, шла своим чередом. Шла и ехала на колесах.

Вот встретили какого-то флотского, старшину второй статьи. Флотский еще на подножке изобразил притворный ужас от того, что его столь много понашло, понаехало встречать… Актеры эти флотские! Ему кричали, шли рядом с вагоном, его звали скорей сойти, а он, счастливчик, все изображал ужас и что он теперь будет делать!.. Потом поезд совсем остановился, флотский упал в руки друзей…

А вот слегка поношенный человек идет через перронную сутолоку, держит в руках каракулевую папаху, какие носят полковники, и негромко, однообразно повторяет:

– А вот папаха. А вот папаха. Кому папаху?..

– А ну, дай глянуть, – остановился один удачливый спекулянт. – Что просишь?

Поезд опять поехал.

Иван снял пиджак, надел другую рубаху… Сидели с Нюрой, молчали. Очень уж неожиданно и тяжело свалился на них этот «железнодорожный конструктор».

– Да-а, – только и сказал Иван, глядя в окно. – Дела…

– Такой молодой – и надо же! – вздохнула Нюра. – И что заставляет?

Тут дверь в купе отодвинулась, вошел пожилой опрятный человек с усиками, с веселыми, нестариковскими живыми, даже какими-то озорными глазами. Вошел он и опускает на пол… большой желтый чемодан с ремнями.

– Здравствуйте! – приветливо сказал пожилой, веселый. – По-моему, это здесь… Двадцать четыре – здесь. Будем соседями?

Иван, увидев желтый чемодан с ремнями, «сделал ушки топориком». Нюра тоже смотрела на нового пассажира подозрительно и со страхом.

– Далеко ехать? – спросил словоохотливый сосед.

– Далеко, – сказал Иван.

– И мне далеко… – Сосед, однако, был удивлен столь явным недружелюбием соседей. – Я не помешал вам?

– Нет.

Некоторое время сидели молча.

– Вы не конструктор будете? – спросил Иван.

– Нет… А почему вы решили, что конструктор?

– Да так… – Иван насмешливо, с укоризной посмотрел на пожилого соседа. – А кто вы будете, интересно бы узнать?

– Я – профессор. Но… самый, наверно, несерьезный, странный профессор: ездил в ваши края собирать частушки, сказочки…

Иван с Нюрой переглянулись.

– Собрали?

– И преизрядное количество! – профессор хлопнул чемодан по пузу. – Богат народ! Ах, богат! Веками хранит свое богатство, а отдает даром – нате! Здесь, в этом чемодане, – пуд золота. Могу показать – хотите? – Профессор полез было в чемодан.

– Нам ничего не надо! – вскричала Нюра.

А Иван даже предостерегающе привстал… И смотрел на профессора недобро, очень серьезно.

Профессор вовсе был удивлен.

– Мгм, – сказал он. И замолчал.

Все долго молчали.

– Пойду, пожалуй, чайку спрошу, – сказал профессор. И встал. – Для вас не попросить?

– Нет, – сказал Иван.

– Нам не надо, – сказала Нюра.

Профессор вышел.

– Проверь деньги, – заговорил Иван, едва дверь за профессором закрылась. – А то тут снова пошли печки-лавочки.

Нюра пощупала на боку деньги.

– Здесь.

– Переверни вниз и сиди на них. И не вставай зря…

– Да уж отсюда-та… как поди?

– Они с руки часы снимают, не то что… оттуда. С такого объема – ты и не почувствуешь.

– Да ведь все такие обходительные!

– Чай принесет, тоже не бери: может подсыпать снотворного… По-моему, они из одной шайки. – Иван показал на чемодан профессора, так поразительно похожий на чемодан «железнодорожного конструктора».

– Может, сказать кому-нибудь?

– Да? А потом – нож под ребро… Сиди и помалкивай, мы – деревенские, люди темные, с нас взятки гладки. Спать будем по очереди.

Вошел профессор.

– Ну, вот и чаек! Да такой, знаете, славный!.. Напрасно отказались.

– Мы уже… почаевничали, – сказал Иван.

Профессор внимательно глянул на Ивана.

Нюра хранила молчание.

– Сельские? – полюбопытствовал профессор.

– Ага, сельские. Из деревни.

– Ну и как там теперь, в деревне-то? По-моему, я вот поехал, веселей стало? А? Люди как-то веселей смотрят…

– Что вы!.. Иной раз прямо не знаешь, куда деваться от веселья. Просто, знаете, целая улица – как начнет хохотать, ну, спасу нет. Пожарными машинами отливают.

– О как! Массовое веселье… Чего они?

– А вот – весело! Да я по себе погонюсь: бывает, встанешь утром, еще ничем-ничего, еще даже не позавтракал, а уж смех берет. Креписся-креписся, ну, никак. Смешно! Иной раз вот так вот полдня прохохочешь…

– А знаете, что надо делать, чтоб остановиться? Со мной бывало такое – тоже целыми днями хохотал. Меня один умный человек научил, как избавиться…

– Ну-ка? А то прямо беда!

– Беда, беда. Что вы!.. Я знаю. То ли работать, то ли смеяться…

– Вот, вот.

– Надо встать на одну ногу, взять правой рукой себя за левое ухо, за мочку, прыгать и… Вас как зовут?

– Иван.

– Прыгать и приговаривать:

«Ваня, Ваня, попляши,
Больно ножки хороши;
Больно ножки хороши –
Ваня, Ваня, попляши!»

Нюра невольно засмеялась.

А Ивана почему-то эта песенка оскорбила.

– Помогает? – зло спросил он.

115